Зеркальное отражение: Пётр Алексеевич и Алексей Петрович. Алексей Петрович, царевич – краткая биография

Петропавловская крепость, место известного призрака княжны Таракановой (см. мой пост , которая оказалась узницей этих мрачных стен из-за предательства любимого. Печальное совпадение, что в подобной беде в начале 18 века оказался другой именитый узник Петропавловки – царевич Алексей, сын Петра I. Роковую роль в аресте и гибели царевича тоже сыграла любовь. Алексея предала фаворитка Афросинья Федорова (Ефросинья) – крепостная девушка, на которой он был готов жениться.

Петропавловская крепость, где погиб царевич Алексей. Говорят, его грустный призрак бродит там. Тень Афросиньи тоже обречена бродить там и искать царевича, чтобы попросить прощение... Только так они обретут покой. Никто не знает, как помочь неупокоеным душам.

Царевичу Алексею часто приписывают набор всяческого мракобесия, и такими же качествами наделают его спутницу. «Крепостная - работная девка». Однако судя по ее письмам, Афросинья относилась к той категории крепостных, которые обучались «вместе с барышнями разным наукам», и становились компаньонками своих господ.

Афросинья стала компаньонкой царевича Алексея и везде сопровождала его в костюме пажа, с ней царевич путешествовал и по Европе. Канцлер Шенборн назвал спутницу царвича - реtitе раgе (маленький паж), упоминая ее миниатюрное телосложение. В Италии костюмы пажей шили из цветной бархатной ткани, которая очень понравилась дамам, и в гардеробе каждой модницы был такой мужской наряд. Вполне в стиле галантного века, но романтическая история царевича закончилась трагически.
Царь Петр не печалился об увлечении сына, поскольку сам «на прачке женился» - как ворчали его коллеги-монархи.

Фаворитка проявила себя и "верным дружком" царевича, и ее внезапные показания против Алексея вызывают недоумение исследователей. По одной версии, ее запугали – у Афросиньи и Алексея бал малолетний сын. Другая версия печальнее – Афросинья была тайным агентом графа Толстого, который посулил девице богатую награду и долгожданную свободу за успешную миссию. Этим и обосновывают блестящее образование Афросиньи и уверенное путешествие по Европе вместе с Алексеем. Толстой как начальник Тайной канцелярии подготовил Афросинью заранее.

Парадный портрет царевича

В переписке царевич и Афросинья обсуждают оперу, что вполне указывает на образованность.
«А оперы и комедий не застала, токмо в един от дней на гондоле ездила в церковь с Петром Ивановичем и с Иваном Федоровичем музыки слушать, больше сего нигде не гуляла...»

Царевич отвечает Афросинье:
«Поезжай в летиге*, не спеша, понеже в Тирольских горах дорога камениста: сама ты знаешь; а где захочешь, отдохни, по скольку дней хочешь»

*летига – карета

Письмо Афросиньи

О своих затратах фаворитка четко отчитывалась царевичу: «Доношу вам об моих покупках, которые, быв в Венеции, купила: 13 локтей материи золотой, дано за оную материю 167 червонных, да из каменьи крест, серьги, перстень лаловые, да за оный убор дано 75 червонных...»

Вопреки стереотипам, царевич Алексей не испытывал ненависти к Европе, а Италию и Чехию он полюбил и не отказался бы обосноваться в этих благодатных краях вдали от бурной отцовской политики. Алексей свободно говорил и писал по-немецки.

Историк Погодин отмечает «Царевич был любознателен: от путевой расходной его собственноручной книжки мы видим, что во всех городах, где он останавливался, покупал почти прежде всего книги и на значительные суммы Книги эти были не одного духовного содержания, но и исторические, литературные, карты, портреты, осматривал везде достопримечательности».

Современник Гюйсен писа о царевиче: «У него есть честолюбие, сдерживаемое благоразумием, здравый смысл, большое желание отличиться и приобрести все, что считается нужным для наследника большого государства; он уступчивого и тихого нрава и показывает желание пополнить большим прилежанием то, что было упущено в его воспитании».

С отцом у царевича возникли разногласия по политическим причинам. Петр призывал Алексея к оружию, а царевич был сторонником мирной жизни, его больше интересовало благосостояние собственных имений. Алексей не был готов к войне и интригам, но к глупым мракобесам его тоже относить не стоит. Обычно историю пишет победитель, выставляя проигравших в неприглядном свете. Так было потом и с Петром III и Павлом I.

Разногласия Алексея с отцом объясняют исследователи:
«В течение 13 лет (от 9 до 20 года жизни царевича) царь виделся не более 5 - 7 раз с сыном и почти всегда обращался к нему со строгим выговором»
«Осторожность, скрытность, боязнь видные в письмах Алексея, свидетельствуют не только о холодных, но даже враждебных отношениях у сына с отцом. В одном письме царевич называет благополучным временем то, когда отец уедет»

Послушав приближенных, Петр забеспокоился, что в Европе царевич может найти союзников и попытаться заполучить корону, не дожидаясь естественной отцовской кончины. Петр велел графу Толстому вернуть сына в Россию.

Предположительно, Толстой велел своему агенту - Афросинье повлиять на решение Алексея, который согласился исполнить волю отца.
«Мои господа! Письмо ваше я получил, и что сын мой, поверя моему прощению, с вами действительно уже поехал, что меня зело обрадовало. Что же пишете, что желает жениться на той, которая при нем, и в том весьма ему позволится, когда в наш край приедет, хотя в Риге, или в своих городах, или в Курляндии у племянницы в доме, а чтоб в чужих краях жениться, то больше стыда принесет. Буде же сомневается, что ему не позволят, и в том может рассудить: когда я ему такую великую вину отпустил, а сего малого дела для чего мне ему не позволить? О чем наперед сего писал и в том его обнадежил, что и ныне паки подтверждаю. Также и жить, где похочет, в своих деревнях, в чем накрепко моим словом обнадежьте его» - писал Петр I, давая согласие Алексея на брак с крепостной.

Алексей отрекся от престола, желая спокойной жизни в своем имении:
«Батюшка взял меня к себе есть и поступает ко мне милостиво! Дай Боже, чтоб и впредь так же, и чтоб мне дождаться тебя в радости. Слава Богу, что от наследства отлучили, понеже останемся в покое с тобою. Дай Бог благополучно пожить с тобой в деревне, понеже мы с тобой ничего не желали только, чтобы жить в Рождественке; сама ты знаешь, что мне ничего не хочется, только бы с тобою до смерти жить» - писал он Афросинье.

На что Василий Долгорукий сказал: «Вот дурак! Поверил, что отец посулил ему жениться на Афросинье! Жоль ему, а не женитьбы! Чорт его несет: все его обманывают нарочно!».

За такую болтовню Долгорукий поплатился, шпионы все донесли Петру.

Принцесса Шарлотта, законная супруга Алексея. Их брак продлился 4 года. Династические узы без взаимности принесли страдания обоим. Шарлотта скончалась в возрасте 21 года. "Я не что иное, как бедная жертва моей семьи, не принёсшая ей ни малейшей пользы, и я умираю медленной смертью под бременем горя" - записала Шарлотта.

«Взял некую бездельную и работную девку и с оною жил явно беззаконно, оставя свою законную жену, которая потом вскоре и жизнь свою скончала, хотя и от болезни, однако ж не без мнения, что и сокрушение от непорядочного его жития с нею много к тому вспомогло» - осуждали Алексея.

Петр Алексеевич - сын Шарлотты и Алексея (будущий Петр II)

Петр отказывался верить в заговор сына, он подозревал, что виной всему смутьяны вроде Кикина – казнокрада и его товарищей, которые желали повыше взлететь (см мой пост . Хотели предатели свергнуть своего царя-благодетеля свергнуть, чтобы потом от имени Алексея править, удалив его от дел государственных. Также царь подозревал в заговоре свою первую жену Евдокию, которая не принимала его политику и была сослана в монастырь.

«Когда б не монахиня (первая жена Петра), не монах (епископ Досифей) и не Кикин, Алексей не дерзнул бы на такое неслыханное зло. Ой, бородачи! Многому злу корень - старицы и попы; отец мой имел дело с одним бородачем (патриархом Никоном), а я с тысячами» - говорил Петр.

Показания Афросиньи, которая находилась под арестом в Петропавловской крепости, решили судьбу царевича:
«Писал царевич письма по-русски к архиреям и по-немецки в Вену, жалуясь на отца. Говорил царевич, что в русских войсках бунт и что это его весьма радует. Радовался всякий раз, когда слышал о смуте в России. Узнав, что младший царевич болен, благодарил Бога за милость сию к нему, Алексею. Говорил, что «старых» всех переведет и изберет «новых» по своей воле. Что когда будет государем, то жить станет в Москве, а Петербург оставит простым городом, кораблей держать не станет вовсе, а войско - только для обороны, ибо войны ни с кем не желает. Мечтал, что, может, отец его умрет, тогда будет смута великая, ибо одни станут за Алексея, а другие - за Петрушу-шишечку, а мачеха глупа зело, чтобы со смутой справиться…»

Афросинья на допросе в тюрьме (Екатерина Кулакова,фильм "Царевич Алексей")

«Да он же, царевич, говаривал: когда он будет государем, и тогда будет жить в Москве, а Питербурх оставит простой город; также и корабли оставит и держать их не будет; а войска-де станет держать только для обороны, а войны иметь ни с кем не хотел, а хотел довольствоваться старым владением, и намерен был жить зиму в Москве, а лето в Ярославле; и когда слыхал о каких видениях или читал в курантах, что в Питербурхе тихо и спокойно, говаривал, что видение и тишина недаром».

«Может быть, либо отец мой умрет, либо бунт будет: отец мой, не знаю, за што меня не любит, и хочет наследником учинить брата моего, он еще младенец, и надеется отец мой, что жена его, а моя мачеха, умна; и когда, учинив сие, умрет, то-де будет бабье царство. И добра не будет, а будет смятение: иные станут за брата, а иные за меня… Я, когда стану царем, то старых всех переведу, а наберу себе новых по своей воле…»

Алексей был арестован, заключен в Петропавловскую крепость, где под страхом пыток подтвердил показания своей фаворитки. Недавно умер младший сын Петра I, которому царь хотел завещать престол. Трагедия в семье сделала Петра особенно подозрительным к политической измене.

Судьбу сына Петр отдал в руки судей: «Прошу вас, дабы истинно суд вершили, чему достойно, не флатируя мне (от французского flatter - льстить, угождать.) и не опасаясь того, что ежели сие дело легкого наказания достойно, и когда вы так учините осуждением, чтоб мне противно было, в том отнюдь не опасайтесь: також и не рассуждайте того, что тот суд надлежит вас учинить на моего, яко государя вашего, сына; но несмотря ка лицо сделайте правду и не погубите душ своих и моей, чтоб совести наши остались чисты и отечество безбедно».

Судьи – 127 человек вынесли царевичу смертный приговор, который не был приведен в исполнение.
Царевич умер в тюрьме Петропавловской крепости 26 июня (7 июля) 1718 года в возрасте 28 лет. Точные обстоятельства гибели неизвестны. По одной причине он был «здоровьем слаб», по другой – его приказал умертвить родной отец, опасаясь заговора, еще версия – что опять постарались агенты графа Толстого, дабы не допустить примирения сына и отца.

По свидетельству историка Голикова: «Слезы сего великого родителя (Петра) и сокрушение его доказывают, что он и намерения не имел казнить сына и что следствие и суд, над ним производимые, были употреблены как необходимое средство к тому единственно, дабы, показав ему ту попасть, к которой он довел себя, произвесть в нем страх следовать впредь теми же заблуждения стезями».

Французский философ Вольтер писал:
«Люди пожимают плечами, когда слышат, что 23-летний принц умер от удара при чтении приговора, на отмену которого он должен был надеяться». (философ ошибся в возрасте Алексея).

А.С. Пушкин полагал, что царевича отравили «25 (июня 1718) прочтено определение и приговор царевичу в Сенате... 26 царевич умер отравленным».

После смерти сына Петр издал указ: «Понеже всем ведомо есть, какою авессаломскою злостью надмен был сын наш Алексей, и что не раскаянием его оное намерение, но милостию Божиею всему нашему отечеству пресеклось, а сие не для чего иного взросло, токмо от обычая старого, что большему сыну наследство давали, к тому же один он тогда мужеского пола нашей фамилии был, и для того ни на какое отеческое наказание смотреть не хотел. ... Для чего благорассудили сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле правительствующего государя, кому оный хочет, тому и определить наследство, и определенному, видя какое непотребство, паки отменить, дабы дети и потомки не впали в такую злость, как писано, имея сию узду на себе. Того ради повелеваем, дабы все наши верные подданные, духовные и мирские без изъятия, сей наш устав пред Богом и Его Евангелием утвердили на таком основании, что всяк, что сему будет противен, или инако како толковать станет, то за изменника почтен, смертной казни и церковной клятве подлежать будет. Петр».

Афросинья после печального финала Алексея была оправдана и получила долгожданную свободу «куды похочет ехать»:
«Девку Афросинью отдать коменданту в дом, и чтоб она жила у него, и куды похочет ехать, отпускал бы её со своими людьми»

Также Афросинья получила щедрую награду от Тайной канцелярии «Девке Афросинье на приданое выдать своего государева жалованья в приказ три тысячи рублев из взятых денег блаженные памяти царевича Алексея Петровича».
Для сравнения масштаба награды, в петровскую эпоху содержание пехотинца обходилось казне - 28 руб. 40 коп. в год, а одного драгуна - 40 руб. 17 коп.
Такое «жалование» от петровской спецслужбы получал не каждый.

Дальнейшая судьба Афросиньи Федоровой неизвестна. Предполагают, что она с сыном уехала за границу. Говорили, что она не ожидала, что ее показания приведут к смерти царевича Алексея… Она поверила графу Толстому, что Алексея ждет всего лишь изгнание - и она с сыном отправится вместе с ним. До конца жизни Афросинью преследовала тень человека, для которого она была "милым дружком", и которого предала... Свобода и деньги стали "серебряниками" предателя. Сюжет для романа времен галантного века.

Истории галантного века не всегда имели счастливый финал, увы...

Песнь о царевиче Алексее

Вы не каркайте, вороны, да над ясным над соколом,
Вы не смейтеся, люди, да над удалым молодцем,
Над удалым молодцем да над Алексеем Петровичем.
Уж и гусли, вы гуслицы!
Не выигрывайте, гусельцы, молодцу на досадушку!

Когда было мне, молодцу, пора-времечко хорошее,
Любил меня сударь-батюшка, взлелеяла родима матушка, Царевича Алексея хотят казнить
А теперь да отказалася, царски роды помешалися,
Что ударили во колокол, во колокол нерадостен:
У плахи белодубовой палачи все испужалися,
По сенату все разбежалися…

Один Ванька Игнашенок-вор,
Не боялся он, варвар, не опасился.
Он стаёт на запяточки ко глухой да ко повозочке,
Во глухой-то во повозочке удалой доброй молодец
Алексей Петрович-свет…
Без креста он сидит да без пояса,
Голова платком завязана…

Привезли повозочку на поле на Куликовое,
На степь да на Поташкину, ко плахе белодубовой.
Посылает Алексей Петрович челобитную
Ко родимому дядюшке ко Миките Романовичу.
Его дома не случилося, в терему не находилося,
Он ушел да во мыльну во парушу
Да помыться, да попариться.

Приходят челобитьице ко родимому ко дядюшку
Во мыльну теплу банюшку.
Он не помылся, да не попарился,
Он кладет да на шелков веничек
На дубовую на лавочку,
Кладет да костромское мыльцо
На косящето окошечко,
Он берет да золоты ключи,
Он идет да во конюшну белокаменну,
Он имает да коня доброго,
Он седлает да седло черкасское,
И поскакал он ко плахе белодубовой,
Ко любезному племянничку к Алексею да Петровичу,
Воротил он своего племянничка
От казнения от вешанья.

Приезжает он во свои палаты белокаменны,
Завел он пир-гуляньице навесело.
А у его-то родимого батюшки,
У Петра-то да у Первого,
В дому-то печаль да кручинушка,
Призавешаны окошечки черным бархатом.
Он зовет к себе да требует
Любезного зятюшку да Микиту Романовича:
«Что, любезный зятюшко, пьешь на радости, навеселе,
А у меня-то тоска да кручинушка:
Нету сына милого Алексея да Петровича».

Отвечает Никита Романович: «Пью я навеселе, на радости, У меня-то в гостях родимый
племянничек Алексей да Петрович…».
Царь-государь весьма этому обрадовался,
Приказал он свои створчаты окошечки Открыть для света для белого Да призавесить
алым бархатом.

Согласно официальным записям, хранившимся в архиве Тайной канцелярии государя Петра I, 26 июня (7 июля) 1718 года в камере Петропавловской крепости скончался от удара (кровоизлияния в мозг) ранее осужденный государственный преступник − царевич Алексей Петрович Романов. Эта версия кончины наследника престола вызывает у историков большие сомнения и заставляет думать о его убийстве, совершенном по приказу царя.

Детство наследника престола

Царевич Алексей Петрович, который по праву рождения должен был сменить на российском престоле своего отца - государя Петра I, появился на свет 18 (28) февраля 1690 года в подмосковном селе Преображенское, где находилась летняя царская резиденция. Основана она была еще его дедом - почившим в 1676 году государем Алексеем Михайловичем, в честь которого юный наследник короны и получил свое имя. Его небесным покровителем с тех пор стал святой Алексий человек Божий. Матерью царевича была первая жена Петра I − Евдокия Федоровна (урожденная Лопухина), заточенная им в монастырь в 1698 году, и, согласно легенде, проклявшая весь род Романовых.

В ранние годы жизни Алексей Петрович жил на попечении своей бабушки - вдовствующей царицы Натальи Кирилловны (урожденной Нарышкиной) − второй жены царя Алексея Михайловича. По свидетельству современников, уже тогда он отличался вспыльчивым нравом, отчего, начав в шестилетнем возрасте учиться грамоте, частенько поколачивал своего наставника - мелкого дворянина Никифора Вяземского. Любил он и оттаскать за бороду приставленного к нему духовника Якова Игнатьева - человека глубоко набожного и благочестивого.

В 1698 году, после заточения жены в Суздальско-Покровский монастырь, Петр передал сына на попечение своей любимой сестре - Наталье Алексеевне. И прежде государь мало интересовался подробностями жизни Алеши, но с тех пор вовсе перестал о нем беспокоиться, ограничившись лишь тем, что за короткое время дважды посылал сыну новых учителей, которых отобрал из числа высокообразованных иностранцев.

Трудный ребенок

Однако как ни старались учителя привить юноше европейский дух, все их усилия были тщетны. По доносу Вяземского, который тот направил царю в 1708 году, Алексей Петрович всячески пытался уклоняться от предписанных ему занятий, предпочитая им общение с разного рода «попами и монахами-чернецами», среди которых, часто придавался пьянству. Время, проведенное с ними, способствовало укоренению в нем ханжества и лицемерия, что пагубным образом отразилось на формировании характера молодого человека.

Чтобы искоренить в сыне эти крайне нежелательные наклонности и приобщить его к настоящему делу, царь поручил ему контролировать подготовку рекрутов, набираемых в связи с продвижением шведов вглубь России. Однако результаты его деятельности были крайне ничтожными, и, что хуже всего, он самовольно отправился в Суздальско-Покровский монастырь, где встретился со своей матерью. Этим опрометчивым поступком царевич навлек на себя гнев отца.

Кратковременная супружеская жизнь

В 1707 году, когда царевичу Алексею Петровичу исполнилось 17 лет, встал вопрос о его женитьбе. Из числа претенденток на брак с наследником престола была выбрана 13-летняя австрийская принцесса Шарлотта Вольфенбюттельская, которую весьма ловко сосватал будущему жениху его педагог и воспитатель − барон Гюссейн. Брак между особами царствующих фамилий - вопрос сугубо политический, поэтому с ним особо не торопились, тщательно обдумывая все возможные последствия этого шага. В результате, свадьба, которую отпраздновали с необычайной пышностью, состоялась лишь в октябре 1711 года.

Спустя три года после вступления в брак жена родила ему девочку − Наталью, а через некоторое время мальчика. Этот единственный сын царевича Алексея Петровича, названный в честь своего венценосного деда, со временем взошел на российский престол и стал царем - Петром II. Однако вскоре случилось несчастье − в результате осложнений, возникших при родах, Шарлотта неожиданно скончалась. Овдовевший царевич более не женился, и его как могла утешала молодая красавица Ефросинья − крепостная девица, подаренная Вяземским.

Сын, отвергнутый отцом

Из биографии Алексея Петровича известно, что дальнейшие события приняли для него крайне неблагоприятный оборот. Дело в том, что в 1705 году вторая жена его отца - Екатерина, родила ребенка, оказавшегося мальчиком и, следовательно, наследником престола, в том случае, если от него откажется Алексей. В этой ситуации, государь, и прежде не любивший сына, рожденного женщиной, которую он вероломно упрятал в монастырь, проникся к нему ненавистью.

Это чувство, бушевавшее в груди царя, во многом подогревал и гнев, вызванный нежеланием Алексея Петровича разделить с ним труды по европеизации патриархальной России, и стремление оставить престол едва появившемуся на свет новому претенденту - Петру Петровичу. Как известно, судьба воспротивилась этому его желанию, и ребенок умер в раннем возрасте.

Чтобы пресечь все попытки старшего сына претендовать в будущем на корону, а самого убрать с глаз долой, Петр I решил пойти по уже проторенному им пути и заставить его постричься в монахи, как он это сделал когда-то с его матерью. В дальнейшем конфликт между Алексеем Петровичем и Петром I принял еще более острый характер, вынудив молодого человека принять самые решительные меры.

Бегство из России

В марте 1716 года, когда государь находился в Дании, царевич также отправился за границу, якобы желая встретиться с отцом в Копенгагене и сообщить ему свое решение, касающееся монашеского пострига. Пересечь границу, вопреки царскому запрету, ему помог воевода Василий Петрович Кикин, занимавший тогда должность начальника Петербургского Адмиралтейства. Впоследствии за эту услугу он поплатился жизнью.

Оказавшись за пределами России, наследник престола Алексей Петрович − сын Петра I, неожиданно для сопровождавшей его свиты, изменил маршрут следования, и, миновав Гданьск, направился прямиком в Вену, где затем вел сепаратные переговоры как с самим австрийским императором Карлом, так и с целым рядом других европейских правителей. Этот отчаянный шаг, на который царевича вынудили обстоятельства, являлся не чем иным, как государственной изменой, но иного выхода у него не было.

Далеко идущие планы

Как ясно из материалов следствия, фигурантом которого беглый царевич стал через некоторое время, он планировал, обосновавшись на территории Священной Римской империи, дождаться кончины своего отца, который, по слухам, в то время тяжело болел и мог в любой момент умереть. После этого он надеялся с помощью все того же императора Карла взойти на российский престол, прибегнув, если потребуется, к помощи австрийской армии.

В Вене отнеслись к его планам весьма сочувственно, полагая, что царевич Алексей Петрович, сын Петра I, будет в их руках послушной марионеткой, однако на открытую интервенцию не решились, посчитав ее слишком рискованным предприятием. Самого же заговорщика они отправили в Неаполь, где под небом Италии он должен был скрываться от всевидящего ока Тайной канцелярии и следить за дальнейшим разворотом событий.

В распоряжении историков оказался весьма любопытный документ - доклад австрийского дипломата графа Шенберга, направленный им в 1715 году императору Карлу. В нем среди прочего говорится, что русский царевич Алексей Петрович Романов не имеет ни ума, ни энергии, ни храбрости, необходимых для решительных действий, направленных на захват власти. Исходя из этого граф полагал нецелесообразным оказывать ему какое-либо содействие. Возможно, что именно это послание избавило Россию от очередного иноземного вторжения.

Возвращение на родину

Узнав о бегстве своего сына за рубеж и предвидя возможные последствия, Петр I предпринял самые решительные меры для его поимки. Непосредственное руководство операцией он поручил российскому послу при венском дворе графу А. П. Веселовскому, но тот, как выяснилось впоследствии, оказывал царевичу содействие, надеясь, что придя к власти он вознаградит его за оказанные услуги. Этот просчет привел его на плаху.

Тем не менее агенты Тайной канцелярии очень скоро установили место нахождения беглеца, скрывавшегося в Неаполе. На их просьбу о выдачи государственного преступника император Священной Римской империи ответил решительным отказом, но позволил царским посланникам - Александру Румянцеву и Петру Толстому - встретиться с ним. Воспользовавшись представившейся возможностью, вельможи передали царевичу письмо, в котором отец гарантировал ему прощение вины и личную безопасность в случае добровольного возвращения на родину.

Как показали последующие события, это письмо было лишь коварной уловкой, преследовавшей цель заманить беглеца в Россию и там расправиться с ним. Предчувствуя такой исход событий и не надеясь больше на помощь Австрии, царевич попытался привлечь на свою сторону шведского короля, но так и не дождался ответа на посланное ему письмо. В итоге после череды уговоров, запугиваний и всяческих посулов беглый наследник российского престола Алексей Петрович Романов дал согласие вернуться на родину.

Под гнетом выдвинутых обвинений

Репрессии обрушились на царевича сразу же, как только он оказался в Москве. Началось с того, что 3 (14) февраля 1718 года был обнародован государев манифест о лишении его всех прав престолонаследия. Кроме того, как бы желая насладиться унижением собственного сына, Петр I заставил его в стенах Успенского собора публично принести клятву в том, что никогда впредь не станет претендовать на корону и отрекается от нее в пользу своего единокровного брата - малолетнего Петра Петровича. При этом государь вновь пошел на явный обман, пообещав Алексею, при условии добровольного признания вины, полное ее прощение.

Буквально на следующий день после клятвы, данной в Успенском соборе Кремля, глава Тайной канцелярии граф Толстой начал следствие. Его целью было выяснение всех обстоятельств, связанных с государственной изменой, совершенной царевичем. Из протоколов дознания ясно, что во время допросов Алексей Петрович, проявляя малодушие, пытался свалить вину на ближайших сановников, якобы вынудивших его пойти на сепаратные переговоры с правителями иностранных государств.

Все, на кого он указал, были немедленно казнены, но это не помогло ему уйти от ответа. Подследственного изобличали многие неопровержимые доказательства вины, среди которых особенно гибельными оказались показания его любовницы - той самой крепостной девицы Ефросиньи, великодушно подаренной ему Вяземским.

Смертный приговор

Государь внимательно следил за ходом следствия, а порой и сам вел дознание, что легло в основу сюжета знаменитой картины Н. Н. Ге, на которой царь Петр допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе. Историками отмечается, что на данном этапе подследственных не отдавали в руки палачей и их показания считались добровольными. Однако есть вероятность того, что бывший наследник оговорил себя из страха перед возможными мучениями, а девица Ефросинья была попросту подкуплена.

Так или иначе, но к концу весны 1718 года следствие располагало достаточными материалами для обвинения Алексея Петровича в государственной измене, и состоявшийся вскоре суд приговорил его к смерти. Известно, что на заседаниях не упоминалась его попытка обратиться за помощью к Швеции - государству, с которым Россия находилась тогда в состоянии войны, и решение было вынесено на основании остальных эпизодов дела. По свидетельству современников, услышав приговор, царевич пришел в ужас и на коленях молил отца простить его, обещая немедленно постричься в монахи.

Весь предшествующий период времени подследственный провел в одном из казематов Петропавловской крепости, по иронии судьбы став первым арестантом, печально известной политической тюрьмы, в которую постепенно превратилась основанная его отцом цитадель. Таким образом, постройка, с которой началась история Санкт-Петербурга, навсегда связана с именем царевича Алексея Петровича (фото крепости представлено в статье).

Различные версии гибели царевича

Теперь обратимся к официальной версии кончины этого несчастного отпрыска Дома Романовых. Как упоминалось выше, причиной смерти, наступившей еще прежде, чем был приведен в исполнение приговор, назывался удар, то есть кровоизлияние в мозг. Возможно, в придворных кругах этому и поверили, но у современных исследователей подобная версия вызывает большие сомнения.

Прежде всего, во второй половине XIX века российским историком Н. Г. Устряловым были обнародованы документы, согласно которым уже после вынесения приговора царевича Алексея подвергли страшным мучениям, очевидно желая выяснить какие-то дополнительные обстоятельства дела. Не исключено, что палач переусердствовал и его действия стали причиной неожиданной смерти.

Кроме того, имеются свидетельства причастных к следствию лиц, утверждавших, что, находясь в крепости, царевич был тайно убит по приказу отца, не желавшего публичной казнью компрометировать фамилию Романовых. Такой вариант вполне вероятен, но дело в том, что их показания крайне противоречивы в деталях, а следовательно, не могут быть приняты на веру.

Кстати, в конце XIX века широкую известность в России получило письмо, якобы написанное непосредственным участником тех событий графом А. И. Румянцевым и адресованное видному государственному деятелю петровской эпохи − В. Н. Татищеву. В нем автор подробно рассказывает о насильственной смерти царевича от рук тюремщиков, выполнявших приказ государя. Однако после проведения надлежащей экспертизы было установлено, что этот документ является подделкой.

И, наконец, существует еще одна версия происшедшего. Согласно некоторым сведениям царевич Алексей в течение длительного времени страдал туберкулезом. Не исключено, что переживания, вызванные судом и вынесенным ему смертным приговором, спровоцировали резкое обострение болезни, ставшей причиной скоропостижной кончины. Однако и этот вариант происшедшего не имеет под собой убедительных доказательств.

Опала и последующая реабилитация

Похоронили Алексея в соборе той самой Петропавловской крепости, первым узником которой ему довелось стать. На погребении лично присутствовал государь Петр Алексеевич, желавший убедиться в том, что тело ненавистного ему сына поглотила земля. Им же вскоре было выпущено несколько манифестов, осуждавших покойного, а Новгородский архиепископ Феофан (Прокопович) написал обращение ко всем россиянам, в котором оправдывал действия царя.

Имя опального царевича было предано забвению и не упоминалось вплоть до 1727 года, когда волею судьбы на российский престол взошел его сын, ставший императором России − Петром II. Придя к власти, этот юноша (ему тогда едва исполнилось 12 лет) полностью реабилитировал отца, приказав изъять из оборота все компрометирующие его статьи и манифесты. Что же касается сочинения архиепископа Феофана, изданного в свое время под названием «Правда воли монаршей», то и оно было объявлено злостной крамолой.

Реальные события глазами художников

Образ царевича Алексея нашел свое отражение в творчестве многих отечественных деятелей искусства. Достаточно вспомнить имена писателей − Д. С. Мережковского, Д. Л. Мордовцева, А. Н. Толстого, а также художника Н. Н. Ге, о котором уже упоминалось выше. Он создал портрет царевича Алексея Петровича, полный драматизма и исторической правды. Но одним из его наиболее ярких воплощений стала роль, сыгранная Николаем Черкасовым в фильме «Петр Первый», поставленном выдающимся советским режиссером В. М. Петровым.

В нем этот исторический персонаж предстает как символ ушедшего века и глубоко консервативных сил, препятствовавших осуществлению прогрессивных реформ, а также опасности, исходящей от зарубежных держав. Подобная трактовка образа вполне соответствовала официальной советской историографии, его смерть была представлена актом справедливого возмездия.

Царевич, старший сын Петра Великого от первого его брака с Е. Ф. Лопухиной, род. 18 февраля 1690 г., † 26 июня 1718 г. Царевич Алексей первые годы своей жизни оставался на попечении бабушки, Натальи Кирилловны, и матери, Евдокии Федоровны; отец его слишком занят был кипучею общественною деятельностью, от которой отдыхал не у семейного очага, а на воинских потехах или в Немецкой слободе. По смерти Натальи Кирилловны (в 1694 г.) в жизни царевича главное место заняла мать его, что имело влияние на те дружеские отношения, в каких он находился к ней и в позднейшее время. Шести лет царевич Алексей стал учиться грамоте по Часослову и букварю у Никифора Вяземского, человека простого и малообразованного, знакомился также с "естеством письмен, ударением гласа и препинанием словес" по грамматике Кариона Истомина. В сентябре 1698 года, по заточении царицы Евдокии в Суздальский монастырь, царевич лишился материнского присмотра и перевезен к тетке, Наталье Алексеевне, в село Преображенское. Здесь, однако, под руководством учителя своего Н. Вяземского и воспитателей Нарышкиных (Алексея и Василия) он мало чем занимался, за исключением разве "избных забав", и "больше учился ханжить". Его окружали в это время Нарышкины (Василий и Михаил Григорьевичи, Алексей и Иван Ивановичи) и Вяземские (Никифор, Сергей, Лев, Петр, Андрей). Дурное влияние на него имели его духовник, верхоспасский поп, потом протопоп Яков Игнатьев, благовещенский ключарь Алексей, поп Леонтий Меньшиков, который, заведуя воспитанием царевича, сознательно небрежно относился к делу с целью дискредитировать Алексея Петровича в глазах царя. Царь, однако, решил было (в 1699 г.) отправить сына в Дрезден для обучения наукам, но вскоре (быть может, под влиянием смерти генерала Карловича, которому предполагалось поручить это обучение) изменил свое решение. В наставники царевичу приглашен был саксонец Нейгебауер, бывший студент Лейпцигского университета. Он не сумел привязать к себе царевича, ссорился с прежними его учителями и досаждал Меньшикову, а поэтому в июле 1702 г. потерял должность. В следующем году место его занял Гюйссен, человек льстивый, не желавший принять на себя ответственности в возложенном на него поручении, а потому и малодостоверный в своих рассказах о царевиче. Но и Гюйссен, очевидно, не слишком заботился об успешном воспитании Алексея Петровича, так как и после отъезда Гюйссена в 1705 г. царевич Алексей все еще продолжал учиться. В 1708 г. Н. Вяземский доносил, что царевич занимается языками немецким и французским, изучает "четыре части цифири", твердит склонения и падежи, пишет атлас и читает историю.

В это время, однако, царевич вступал в период более самостоятельной деятельности. Уже в 1707 г. Гюйссен (отправленный за границу с дипломатическими поручениями) предлагал в супруги Алексею Петровичу принцессу Шарлотту Вольфенбюттельскую, на что царь изъявил согласие. Во время путешествия своего в Дрезден в 1709 году, путешествия, предпринятого с целью обучения немецкому и французскому языкам, геометрии, фортификации и "политическим делам" вместе с Александром Головкиным (сыном канцлера) и кн. Юрием Трубецким, царевич виделся с принцессою в Шлакенберге весною 1710, а через год, 11 апреля, подписан был контракт о бракосочетании. Самый брак заключен 14 октября 1711 г. в Торгау (в Саксонии).

Царевич заключил брак с иностранной принцессой неправославного вероисповедания лишь по приказанию царя. Отношения его к отцу играли первенствующую роль в его жизни и слагались частью под влиянием его характера, частью в силу внешних обстоятельств. Бедный духовными дарованиями, царевич отличался довольно нерешительным и скрытным характером. Черты эти развились под влиянием того положения, в каком он находился еще в юности. С 1694 г. по 1698 г. царевич жил у матери, которая тогда уже не пользовалась царским расположением. Пришлось выбирать между отцом и матерью, а решиться было трудно. Но царевич любил мать и поддерживал с нею сношения даже после ее заточения, например ездил к ней на свидание в 1707 г.; этим он, конечно, возбуждал чувство неприязни в отце. Надо было скрывать свою привязанность к матери от отцовского гнева. Слабая душа царевича страшилась могучей энергии отца, а последний все более и более убеждался в неспособности сына стать деятельным поборником его предначертаний, опасался за судьбу преобразований, введению которых посвятил всю свою жизнь, и потому сурово стал относиться к сыну. Алексей Петрович боялся жизненной борьбы; он искал от нее убежища в религиозной обрядности. Недаром читал он Библию шесть раз, делал выписки из Барония о церковных догматах, обрядах и чудесах, покупал книги религиозного содержания. Царь, напротив, обладал глубоким практическим смыслом и железною волей; в борьбе крепли и множились его силы; он жертвовал всем для введения преобразований, которые суеверный сын его считал противными православию. Когда царевич жил в Преображенском (1705-1709 гг.), его окружали лица, которые, по собственным его словам, приучали его "ханжить и конверсацию иметь с попами и чернцами и к ним часто ездить и подпивать". В обращении с этими подчиненными лицами царевич, умевший склоняться перед сильною волей отца, сам обнаруживал признаки своеволия и жестокости, он бил Н. Вяземского и драл "честную браду своего радетеля" духовника Якова Игнатьева. Уже в это время царевич сознавался ближайшему своему другу, тому же Якову Игнатьеву, что желает смерти отца, а протопоп утешал его тем, что Бог простит и что все они желают того же. И в этом случае поведение царевича в Преображенском не оставалось, конечно, безызвестным отцу. В народе также стали ходить слухи о разладе царевича с царем. Во время пыток и казней после стрелецкого бунта монастырский конюх Кузьмин рассказывал стрельцам следующее: "Государь немцев любит, а царевич их не любит, приходил к нему немчин и говорил неведомо какие слова и царевич на том немчине платье сжег и его опалил. Немчин жаловался государю и тот сказал: для чего ты к нему ходишь, покаместь я жив, потаместь и вы". В другой раз, в 1708 году, среди недовольных ходили слухи, что царевич также недоволен, окружил себя казаками, которые по его велению наказывают бояр - царских потаковников, и говорит, будто бы и ему государь не батюшка и не царь. Таким образом молва народная олицетворяла в царевиче Алексее надежду на высвобождение из-под тяжелого гнета Петровских реформ и неприязненным отношениям двух различных характеров придавала оттенок политической вражды; семейный раздор стал превращаться в борьбу партий. Если в 1708 году царевич предлагал царю статьи об укреплении московской фортеции, об исправлении гарнизона, о составлении нескольких пехотных полков, о сыске и обучении недорослей, если он в том же году набирал полки при Смоленске, отсылал в Петербург шведских полоняников, извещал о военных действиях против донских казаков с Булавиным во главе и ездил осматривать магазины в Вязьму, в 1709 г. приводил полки к отцу в Сумы, - то в позднейшее время далеко не выказывал такой деятельности и все менее и менее пользовался доверием царя. Заграничные поездки царевича едва ли принесли ему существенную пользу. После первой из них (1709-1712 г.) царевич дурно обращался с женою, предавался пьянству и продолжал дружить с попами. После второй - он вступил в связь с Евфросиньей Федоровной, пленной, принадлежавшей его учителю Н. Вяземскому. Вместе с тем он стал обнаруживать непослушание, упрямство, а также отвращение к военному делу и начал помышлять о побеге за границу. Царь, по-видимому, не знал этих тайных помыслов, но тем не менее замечал в сыне перемену к худшему. В самый день смерти кронпринцессы Шарлотты, 22 окт. 1715 г., царь письменно требовал от царевича, чтобы он или исправился, или поступил в монахи, а в письме от 19 янв. 1716 г. прибавил, что в противном случае поступит с ним, как "с злодеем". Тогда Алексей Петрович, поддерживаемый сочувствием А. Кикина, Ф. Дубровского и камердинера Ивана Большого, бежал вместе с Евфросиньей через Данциг в Вену, где и явился к канцлеру Шенборну 10 ноября 1716 г. Заручившись покровительством императора Карла VI (который приходился ему шурином), Алексей Петрович проехал в Тироль, где остановился в замке Эренберге 7 дек. 1716 г., а 6 мая 1717 г. прибыл в неаполитанский замок Сент-Эльмо. Здесь застали его посланные царем Петр Толстой и Александр Румянцев. Несмотря на опасение царевича, Толстому удалось уговорить его ехать обратно в Россию (14 окт.), причем во время возвращения Алексей Петрович получил разрешение жениться на Евфросинье Федоровне, но не за границей, а по вступлении в пределы России, для того, чтобы меньше стыда было. Первое свидание отца с сыном произошло 3 февраля 1718 г. Вслед за тем царевич лишен права наследовать престол, начались пытки и казни (Кикина, Глебова и мн. друг.). Розыск первоначально производился в Москве, в половине марта месяца, затем переведен в Петербург. Царевич также подвергался пыткам с 19 по 26 июня, когда в 6-м часу пополудни скончался, не дождавшись выполнения смертного приговора.

От кронпринцессы Шарлотты царевич имел двух детей: дочь Наталью, род. 12 июля 1714 г., и сына Петра, род. 12 окт. 1715 г. От Евфросиньи Федоровны Алексей Петрович также должен был иметь ребенка в апреле 1717 г.; судьба его остается неизвестной.

Важнейшие исследования о царевиче Алексее: Н. Устрялова "История царствования Петра Великого", т. VI; С. Соловьева "История России", том ХVII; А. Брикнер , "История Петра Великого"; М. Погодин, "Суд над царевичем Алексеем Петровичем" (в "Рус. бес.", 1860 г., кн. стр. 1-84); Н. Костомаров , "Царевич Алексей Петрович" (в "Древн. и нов. Рос.", т. I, стр. 31-54 и 134-152).

{Брокгауз}

{Половцов}

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

Русь и ее самодержцы Анишкин Валерий Георгиевич

ЦАРЕВИЧ АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ, СЫН ПЕТРА I

Родился 18 февраля 1690 г. от Евдокии Лопухиной и Петра I. Видя, как отец относится к его матери, Алексей не мог испытывать к нему сыновней любви, но испытывал страх. Православная церковь была на стороне жены Петра, поэтому Алексей тоже невольно потянулся ко всему религиозно-православному. В Москве его сразу окружили люди, которые осуждали преобразования Петра.

Царевич Алексей не обладал особыми способностями и талантами. При матери его учил Никифор Вяземский, в основном грамматике, а потом его воспитывал немец Нейгебауер. Этот немец с высокомерием относился к русским и, в конце концов, разозлил самого Петра так, что тот выслал его.

Петр хотел послать сына за границу, но передумал, может быть, потому, что увидел, как сразу засуетились иностранные дворы в надежде заполучить к себе наследника российского престола. К Алексею приставили нового воспитателя, Гюйсена, который учил его поверхностно, только чтобы царевич мог в разговорах показать некоторую образованность. Когда Петр брал сына с собой в походы, обучение прерывалось. После Гюйсена царевич продолжал учить немецкий язык, геометрию, фортификацию под руководством Вяземского, который докладывал Петру о том, что учеба дается Алексею плохо. Когда воспитание царевича поручили А. Меншикову, тот намеренно с ним не занимался, чтобы потом представить его как неспособного к наследованию престола.

Петр взаимно не любил сына и признавал его наследником только потому, что тот был наследником по рождению и другого Россия не имела.

В 1711 г. по приказанию отца Алексей женился на принцессе Софии Шарлотте Вольфенбюттельской, от которой родился сын Петр, будущий император Петр III. Вскоре после рождения сына Шарлотта умерла.

Среди близких людей в окружении Алексея находились Нарышкины (Василий и Михаил Григорьевичи, Алексей и Иван Ивановичи), Вяземские (учитель Никифор, Сергей, Лев, Петр, Андрей), домоправитель Федор Еварлаков, муж кормилицы царевича Колычев, крутицкий владыка Иларион и несколько священников и монахов (духовник, верхоспасский священник, потом протопоп Яков Игнатьев, благовещенский ключарь Алексей, поп Леонтий и др.). Необходимо назвать еще и Александра Кикина, т. к. он стал главным виновным гибели Алексея.

Развлечения Алексея были похожи на развлечения его отца с его всепьянственнейшим собором. Компания царевича тоже называлась собором, а его приятелей называли кличками: отец Корова, отец Иуда, Ад, Жибанда, господин Засыпка, Захлюстка, Молох, Бритый, Грач и др. «Мы вчера повеселились изрядно, - писал царевич к своему духовнику. - Отец мой духовный Чиж чуть жив отошел до дому, поддержим сыном».

Алексей рано стал скрывать от отца свои мысли и, боясь доносов, предпочитал быть осторожным.

В 1716 г. Алексей бежал в Вену вместе со своей любовницей Евфросиньей Федоровой, бывшей крепостной Вяземского, к которой царевич был очень привязан.

Скрываясь за границей, Алексей боялся, что подосланные к нему соотечественники убьют его. Император Карл VI считал такой исход вполне возможным. На Западе в то время вообще существовало представление о русских, как о народе, способном на любой дикий поступок, запрещаемый европейскими правилами.

Толстой и Румянцев хитростью выманили Алексея из Вены, где он скрывался у Карла VI, и доставили в Москву.

Петр I не сдержал слова дать разрешение сыну жениться на Евфросинье и отпустить его вместе с ней в деревню. Он приказал ему письменно отречься от наследования престола и выдать тех, кто посоветовал ему бежать за границу.

Под пытками Алексей оговорил многих. 24 июня 1718 г. сто двадцать членов суда вынесли царевичу смертный приговор. 25 июня его еще допрашивали, а 26 июня он скончался. По одной из версий Алексей был задушен в тюрьме.

30 июня 1718 г. царевич Алексей был похоронен в Петропавловском соборе рядом с его женой. Траура по покойному не было.